Саске-у нас должен быть пароль!
наруто, сакура-кивают
саске-я скажу его только один раз
*прокашливается*
муси-муси-муси-пуси миленький мой, я горю я вся во вкусе рядом с тобой,
*продолжает петь, в сторонке лежат наруто и сакура дрыгаются в агонии,саске закончил петь наруто очухался и пошел отлить. зашел за дерево видит лежит полу-мертвый орочимару из ушей кровь, наруто преспокойно поворачивается спиной и отливает*
наруто-хорошо а?
орочимару-плохо б*я

Самоубийство.
Так все говорят.
Говорят, что он каждую ночь принимал большие дозы снотворного и, к тому же, продолжал много пить.
Сначала все мы были потрясены, но потом вспомнили, как однажды он говорил Томе, что по ночам его мучают кошмары. Я до сих пор безуспешно гадаю, что же такого страшного ему снилось. Тогда мы все подумали, что это временно, пройдет. Тома даже предложил ему найти хорошего психиатра, но Сакума-сан был таким упрямым… Он сказал, что не хочет, чтобы его считали сумасшедшим.
Забавно было от него это слышать.
Думаю, кошмары продолжались, но Сакума-сан больше не упоминал о них, а Тома не предлагал ему помощи. Все было как обычно, и никто не подозревал, что человек умирал у нас на глазах. Он не снимал своей маски ребенка, выражение его лица оставалось всё тем же. Даже его неповторимый, великолепный голос нисколько не изменился. Но мы почему-то не замечали огромной боли, сквозившей в его взгляде. И улыбка… на губах, но не в глазах. И неожиданные смены настроения случались с ним все чаще и чаще. Конечно, он всегда мог внезапно превратиться из невероятно милого и веселого в сосредоточенного, серьезного человека, но тут было что-то другое… Он слишком резко реагировал на совершеннейшие мелочи, а иногда мог прийти на работу с заплаканными глазами. Мы спрашивали, в чем дело, но он только улыбался, пожимал плечами и начинал играть с Кумагоро.
А еще мы не обращали внимания на то, как сильно он изматывал себя каждый день. Я и раньше видел его уставшим, но все-таки не настолько. Порой казалось, что он задыхается, и мы беспокоились, не слишком ли всё это трудно для него. Но он лишь отмахивался, вставал и выходил из комнаты, как ни в чем не бывало. И мы верили. Мы верили.
А потом его сердце остановилось, и он умер у себя в квартире, лежа в постели, после большого концерта. Своего последнего концерта.
Его шоу было необычайно зрелищным. Там были фанаты и Bad Luck, и Nittle Grasper – такая большая толпа народу, что я до сих пор с трепетом вспоминаю об этом. Столько людей, которые так сильно любят нас – это действительно необыкновенно и приятно. Я люблю это. Люблю ощущение людей, которые двигаются вместе со мной, когда я танцую, пою, выкрикиваю свое имя. Это ощущение заставляет меня чувствовать себя таким… особенным. Будто я – это кто-то другой. И, несмотря на то, что я ничего не могу дать этим людям, кроме моей музыки, они все равно любят меня. Беспорядочные, спутанные эмоции, вложенные в песни, почему-то действуют на них успокаивающе, и в такие моменты я люблю их даже больше, чем когда-либо.
Уверен, Сакума-сан чувствовал то же самое. Помню, как сам от возбуждения чуть не спрыгнул со сцены, когда вышли Nittle Grasper. Гул толпы становился все громче и громче, когда Сакума-сан появился на платформе, весь в сиянии огней, с закрытыми глазами и в расстегнутой белой рубашке. Я почти закричал от волнения, когда он запел. Вот он, Сакума Рюичи. Мой вечный образец для подражания, мой кумир. Он был так прекрасен в своей чистоте и простоте. Интересно, догадывался ли он об этом? Знаю, Тацуха-сан повторял ему это каждый раз, когда они встречались. Да я и сам однажды сказал это Сакума-сану. В моих глазах сияло абсолютное восхищение. А он улыбнулся. Просто улыбнулся мне.
Я всегда любил людей. Но троих я люблю больше всего на свете.
Хиро, мой лучший друг, мой спаситель. Он был рядом столько раз, что я уже сбился со счета. И я люблю его за это. Люблю за то, что он слушает меня и поддерживает или критикует, люблю за то, что всегда, когда я был расстроен, он оказывался рядом, и я мог поплакать ему в жилетку. Друг, который одновременно еще и будто мое собственное зеркальное отражение. Иногда мне кажется, что без него я бы не смог добиться ничего, что имею.
Юки, конечно. Знаю, знаю. Самая очевидная моя любовь, но все-таки… Юки – это мой мир. Конечно, наши отношения не похожи на обычные отношения между двумя любовниками, и он совершенно не милый и не романтичный (хотя он и может быть таким, если сам захочет), но он принадлежит мне. Полностью. И он знает, что я тоже принадлежу ему. Я постоянно повторяю, что не смогу жить без него, а он только усмехается в ответ. Думает, я не замечаю, как слегка краснеют его щеки и смягчается взгляд, когда я говорю, что буду преследовать его до конца дней своих – даже если это будет означать только возможность просто быть с ним рядом. Глупый Юки.
И наконец… Рюичи. Я любил его так сильно, что до сих пор это иногда пугает меня. И даже сейчас, я все еще не перестаю любить его. Конечно, это другая любовь. Непохожая на чувства, которые я испытываю по отношению к Юки, или Хиро, или кому бы то ни было. Моя любовь к Рюичи скорее напоминает благоговение. Не восхищение (это по части Тацухи-сана), нет, но что-то близкое. Я чувствую, что мы были почти одинаковыми… и все же такими разными. Люди всегда говорят, что мы с ним очень похожи, но не думаю, что однажды смогу хоть немного приблизиться к его божеству. Сакума-сан всегда был где-то далеко ото всех нас. У него был его собственный мир, собственная вселенная. И все-таки он так часто спускался со своего неба, даруя нам счастье своего присутствия, принося абсолютное наслаждение и счастье тем, с кем общался.
Но едва ли кто-то догадывался, что миру Рюичи суждено было столкнуться с нашим миром – и разбиться вдребезги…
Он закончил петь свою последнюю песню, и толпа взорвалась овациями. Я наблюдал за ним со стороны, когда он улыбался зрителям. А потом… я увидел ее. Слезу, медленно скатившуюся по его щеке. Наверно, остальные подумали, что это просто капелька пота, но я точно знал, что это не так. Он плакал. Плакал потому, что все закончилось, потому что знал, что больше никогда не увидит этих людей… плакал потому… Не знаю, почему. Он просто плакал, и на мгновение мне показалось, что я сам рыдаю. Что-то изменилось, и я не мог поверить, что до сих пор ничего не замечал. Он прощался с нами.
Он ушел сразу после окончания концерта и больше не появлялся.
Я узнал о происшедшем от Кея следующим утром. Упал на пол и безудержно разрыдался. Юки проснулся и подошел узнать, в чем дело. Поначалу я был даже не в состоянии ему рассказать - потому что сам не мог поверить. Как он мог умереть? Это же невозможно! Рюичи был не из тех, кто кончает жизнь самоубийством. Он был… Рюичи!
Помню, как все еще в шоке шел на кладбище и смотрел на полные горя лица тех, кого он знал и теперь оставил позади. Меня убивала мысль о том, что он сам сделал это с собой. Мысль о том, что он умер, когда, казалось бы, для этого совсем не было причин. В тот день я рыдал так отчаянно, как никогда в жизни. Помню, что потом Юки подвел меня к Томе и Норико, чтобы принести соболезнования. Они оба выглядели какими-то отстраненными. Знаю только, Сакума-сан был для них как родственник. Своей семьи у него не было, но он словно был членом семей всех тех, кто его любил. Когда я пожал руку Томы, то почувствовал, что он дрожит. Странно было видеть могущественного Сегучи Тому таким разбитым. Всегда такой спокойный, сейчас, казалось, он готов был расплакаться – и думаю, не впервые после смерти Рюичи.
Норико не была столь сдержанна. Она просто бросилась мне на шею и расплакалась. И я тоже вслед за ней. Это все, что я мог сделать. В тот день Nittle Grasper не стало.
Тацуха-сан был уничтожен. Никто не мог взглянуть на него без содрогания. Он стоял в углу, ни с кем не общаясь, и никто не осмеливался заговорить с ним первым. Конечно, я все-таки подошел и попробовал утешить его. Он едва поднял взгляд, и не думаю, что он услышал мои слова. Может быть, он тоже умер… После похорон он исчез. С тех пор я его больше не видел. Юки говорит, Тацуха-сан вернулся к своей работе в храме. Но я ему не верю.
Шли дни, недели, месяцы. Годы. Я не переставал размышлять над тем, почему Рюичи покончил с собой.
И кажется, я все-таки понял. Я нашел счастье в жизни. Наверно, Сакума-сан – нет. И самоубийство было для него единственно возможным выходом.
Nittle Grasper не утратили своей популярности, но больше не было ни живых концертов, ни автографов. Ничего не было.
Только воспоминания о нем всегда будут жить, как Рюичи всегда будет жить в моем сердце. Потому что так Сакума-сан действовал на людей. Он всегда что-то давал и ничего не просил взамен. Не только через музыку, но и через все свое дыхание, он будто открывал людям мир. И мы любили его. И продолжаем любить.
Наверно, теперь я научился жить дальше. Но каждый раз, поднимая глаза к небу и ощущая солнечное тепло или наслаждаясь светом звезд и луны, я думаю о нем… Он был солнцем, согревавшим нас. Он был тайной звездной ночи. И он был прекрасен. Просто… прекрасен.

Я ревела, когда читала...ТТ_ТТ

Бог существует для тех, кто в него верит. Я верю.
Мой друг, я всего лишь дарю людям мечты. В этом нет приступления© Граф D.


Мы-творцы никем невиденных образов... певцы никем не слыханных мелодий... хранители утерянного... Мы-то, что вы предпочитаете не замечать...
Сердце на тропу выходит,
Одиноким волком бродит....
Песня о любви? Первый класс, вторая четверть. Песня о любви такого уровня, как вызов на дуэль. (с) Эйри

- Знаешь, Леон, - вздохнула Джилл, - я до сих пор не могу понять, как такое утонченное создание, как граф, тебя выдерживает.
- Эээ? - выразил свое недоумение детектив Оркотт.
- Зато я прекрасно понимаю, почему у тебя нет девушки!
- Эээээ?! - на этот раз, вне всякого сомнения, Леон выразил возмущение.
- Ни одной девушке не понравится, если у молодого человека в списке приоритетов она будет только на пятом месте.
- В списке чего?
- Того, что для человека имеет значение в первую очередь, - терпеливо пояснила Джилл. - В твоем случае это пиво, еда, работа и "Плейбой".
- А как же Крис?!
- Тем более! Значит, девушка у тебя будет не на пятом месте, а на шестом. Леон, тебе не кажется, что с этим надо что-то делать?
- Что именно?! Ты предлагаешь мне бросить работу? Или перестать общаться с братом?
- Нет. Я даже не предлагаю тебе выбросить годовой запас пива и многолетние залежи твоего любимого журнала. Хотя бы потому, что вчера это сделал граф.
- Что?! Этот... он в самом деле это сделал?! Ну, Ди...
- Граф, между прочим, заботится о тебе. И о Крисе, разумеется, - проигнорировала вопли Леона Джилл. - А вот от тебя, боюсь, бедный граф до сих пор не видел проявлений не то что заботы, но хотя бы самой элементарной вежливости.
- Чтобы я еще миндальничал с этим китайцем?! После всего, что он мне сделал?!
- После всего, что он ДЛЯ ТЕБЯ сделал, ты мог бы вести себя с ним... приличнее!
- Приличнее? - снова взвился успокоившийся было детектив. - Значит, по-твоему, я веду себя с Ди НЕприлично? На что это ты намекаешь?!
- Ни на что я не намекаю! Я тебе прямым текстом говорю: Леон Оркотт, если ты не научишься себя вести, в твою сторону никогда не посмотрит ни одна девушка! Не говоря уже о графе Ди.
- Больно мне надо, чтобы Ди смотрел в мою сторону! - буркнул Леон. - Эээ... Джилл... а если серьезно, что, по-твоему, я делаю не так?
"Все!" - подумала Джилл, но мудро промолчала.
- Знаешь, Леон, - осторожно подбирая слова, начала она, - давай, я лучше объясню тебе, что НАДО делать.

Во-первых, гра... девушке будет очень приятно если ты обратишь на нее внимание, дашь почувствовать, что он... она тебе интересна.
- А как?
- Для начала... Для начала оторвись от пива и посмотри на нее. Что значит, здесь нет девушки? А я?! Нет, не так! Если ты посмотришь на девушку ТАК, больше тебе на нее смотреть не придется. Что бы такое придумать... Ну, представь, что девушка, на которую ты смотришь, модель "Плейбоя". О, уже лучше! Или представь на ее месте бутылку пива... совсем хорошо! Леон, ты делаешь успехи!
Так, с первым пунктом мы худо-бедно справились. Теперь пункт второй: девушки ("и очаровательные владельцы зоомагазинов тоже" - подумала Джилл) любят ушами. Нет-нет, Леон, это не то, о чем ты подумал! Я имела в виду, что девушкам надо говорить комплименты. Например: "Как ты сегодня прекрасно выглядишь!" или "Ты просто очаровательна!" Усвоил? Тренируйся. На мне, на ком же еще. Можешь еще к шефу зайти и на нем потренироваться, но сомневаюсь, что он оценит. Ну?
- Эээммм... Джилл... ты сегодня... это... прекрасно выглядишь, - промямлил бедный Оркотт.
- Спасибо, Леон! Очень приятно от тебя это услышать.
- В смысле?!
- Леон, - устало вздохнула "педагог", - девушки обычно отвечают на комплименты. Это для тебя тоже откровение? Ладно, пробуем еще.
- Ты-сегодня-прекрасно-выглядишь! - процедил Леон сквозь зубы.
- В первый раз было лучше. Еще раз?
- Ты очаровательна, - обреченно пробормотал детектив, понимая, что так просто от него не отцепятся.
- Знаю, - мило улыбнулась Джилл. - В этот раз получилось почти естественно, можно считать, общим фразам ты научился. Переходим к конкретике. Волосы, глаза, голос, одежда... фигура тоже, но фигура - в последнюю очередь. Запомни, Оркотт: даже если ты сперва заметил не девушку, а ее грудь или... ммм... бедра, будет верхом невоспитанности об этом сказать. Что значит "лицемерие"? Элементарная вежливость. Тебе понравится, если к тебе подойдет какой-нибудь парень и скажет: "Эй, детектив, я в восторге от твоей задницы"? Вот то-то же!
Усвоил? Тренируйся! Ну, посмотри на меня. Нет, не как на бутылку пива, это уже другое упражнение! Внимательно. Что-нибудь замечаешь?
- А что, должен?
- Леон! - Джилл чуть не сказала "Ты безнадежен", но вовремя вспомнила, что выступает в роли педагога. - Вообще-то, у меня новая прическа.
- Правда? А раньше какая была?
Джилл тяжело вздохнула.
- Раз импровизация не получается, запоминай готовые конструкции. "Тебе очень идет эта прическа", "Взгляд твоих голубых (зеленых, карих, серых, черных - вставишь нужный цвет в зависимости от девушки) глаз сводит меня с ума", "У тебя очень приятный голос", "В этом платье ты выглядишь просто сногсшибательно"... ну и так далее. С теорией все ясно? Теперь практика. Посмотри на меня (да-да, опять!) и примени какую-нибудь из усвоенных тобой конструкций.
- Джилл, в этом платье ты выглядишь просто сногсшибательно! - с выражением продекламировал Леон.
Джилл закатила глаза.
- Леон!!! Если бы ты смотрел на меня ВНИМАТЕЛЬНО, то заметил бы, что я в брюках!

Урок обещал быть долгим и трудным.

Бог существует для тех, кто в него верит. Я верю.
Мой друг, я всего лишь дарю людям мечты. В этом нет приступления© Граф D.


Мы-творцы никем невиденных образов... певцы никем не слыханных мелодий... хранители утерянного... Мы-то, что вы предпочитаете не замечать...
Сердце на тропу выходит,
Одиноким волком бродит....
Песня о любви? Первый класс, вторая четверть. Песня о любви такого уровня, как вызов на дуэль. (с) Эйри

Подходит Ди к магазинчику с только что купленной коробочкой пирожных. Видит как отъезжает машина Оркотта. В недоумении Ди пожимает плечами, спускается в магазин. Успевает заметить, что Тетсу утащил со столика какой-то лист. Полчаса борьбы. Измятый, обслюнявленный, обгрызаний с одной стороны лист все-таки попадает в руки Ди. А там написано:

Я стихи писать не умею,
Для тебя только старался.
Ай, свернуть барану надо шею,
Чтоб за з***цу не кусался.

Вчера пиво пил (впрочем, как всегда)
Сигареты курил снова гадкие,
Вспоминал как в саду на исходе дня
Целовал я тебя в губы сладкие.

Чтоб тебя скотина рогатая.
Морда наглая. Ухмыляешься?
Я теряю остатки терпения –
Твой баран опять укусил меня.

Так о чем я? А. Вот. Целовал тебя
И в истоме ты обнимал меня
Понял я тогда что…..
-----------
-Ти-чан! А ну выплюнь продолжение.

Бог существует для тех, кто в него верит. Я верю.
Мой друг, я всего лишь дарю людям мечты. В этом нет приступления© Граф D.


Мы-творцы никем невиденных образов... певцы никем не слыханных мелодий... хранители утерянного... Мы-то, что вы предпочитаете не замечать...
Сердце на тропу выходит,
Одиноким волком бродит....
Песня о любви? Первый класс, вторая четверть. Песня о любви такого уровня, как вызов на дуэль. (с) Эйри